Жернова истории - Страница 16

– А почему несколько? – поинтересовался светловолосый, широкоплечий и несколько полноватый парень в косоворотке и поношенном пиджачке.

Опять скашиваю глаза в свой блокнот: «Войцеховский Адам Витольдович, 23 года, электромонтер из Вильно, член РКП(б) с 1917 года, в Красной Армии с 1919 года, секретарь партячейки факультета. Закончил в Вильно реальное училище».

– А потому, – поясняю, – чтобы была возможность вести поиск по нескольким признакам. Во-первых, по дате поступления либо отправки. Во-вторых, по входящему или исходящему номеру. В-третьих, по типу документа: то ли это директивный документ, то есть приказ, распоряжение, постановление и т. п. То ли это письмо, запрос, заявка, прошение и т. д. В-четвертых, по содержанию документа – к какой сфере нашей работы он относится: контингентирование товаров, выдача удостоверений на ввоз, выдача разовых лицензий, контроль исполнения договоров поставки, оплата поставки через банк и т. д. В-пятых, от кого или куда направляется документ. И в-шестых, рабочий это документ или же он отправлен на хранение в архив.

– Так у нас целых шесть картотек получится! – встрепенулась девица с пронзительным взглядом карих глаз и со скуластым волевым лицом, не лишенным, впрочем, некой миловидности.

И платьице на ней простенькое, но довольно изящное. Глянем-ка в блокнотик, что я там про нее в РКИ нацарапал: «Лагутина Лидия Михайловна, 1900 года рождения. Отец – владелец книгоиздательского заведения («Как же она попала в Коммунистический университет?» – удивился я), член РКП(б) с 1891 года («Ого! Тогда понятно»). Закончила гимназию в Самаре. С 1918 по 1920 год – сотрудник Московской ЧК. Член РКСМ с 1921 года». Занятная биография.

– Вы правы, – отвечаю безо всякой паузы, ибо все изложенное в предыдущем абзаце пролетело в моей голове за доли секунды. – Вот и займитесь тем, чтобы выделить из перечисленных признаков два-три наиболее полезных для нашей работы. К концу дня жду вашего обоснования вместе с проектом формы регистрационной карточки. А пока представлю вас своему секретарю, которого вы будете терзать всеми вопросами по порядку работы нашего отдела и нашего наркомата. Ну а что он не сможет объяснить – выпытывайте у меня.

После беседы со студентами опять завертелись текущие дела. Рассмотрение заявок от различных хозорганов по поводу выписки удостоверений на ввоз товаров из-за рубежа. Улаживание споров по поводу распределения между ведомствами выделенных контингентов на импорт товаров. Выписка разовых лицензий на ввоз неконтингентированных товаров. Бесконечные споры по поводу того, на какую долю импорта может претендовать частник. Впрочем, главный фильтр, обеспечивающий укрепление внешнеторговых позиций государственной и кооперативной торговли, которые пока держали едва ли половину внутреннего товарного оборота (а в рознице – и того меньше), стоял не у нас. Частника отсеивало прежде всего Валютное управление Наркомфина, потому что на собственную валюту (как за счет экспорта, так и за счет покупки валюты на рынке за червонцы) частнику было не разгуляться. Ну и контингентированные товары частнику практически не доставались. В результате из общего числа удостоверений и лицензий на ввоз товаров из-за границы частник получал что-то около 8 процентов.

Хорошо это или плохо? Я считал, что плохо, потому как то, что частник недополучал по линии Наркомвнешторга, он добирал контрабандой. Контрабандными товарами торговали везде и почти в открытую. Контрабанда была сущим бедствием, с которым упорно, но пока без решающих успехов боролись таможенные органы и пограничные войска ГПУ. Впрочем, мое мнение на этот счет особой поддержки не находило, хотя некоторое число сторонников подобной позиции все же имелось.

За всей этой текучкой день незаметно подошел к концу, и ко мне в кабинет заявилась троица мобилизованных мною студентов.

– Ну как, есть ли у нас первые успехи в деле научной организации труда? – поинтересовался я.

– А вы какую школу НОТ предпочитаете, Виктор Валентинович, – Керженцева или Гастева? – ответил вопросом на вопрос Адам Войцеховский, старательно пряча огонек лукавства в глазах, пока ребятки рассаживались у стола.

– Вообще-то я вас сюда не для научных дискуссий о преимуществах той или иной школы пригласил, – парирую немного суховатым тоном. – Но все же отвечу. У обеих школ есть свои сильные стороны. Но для данной, конкретной задачи, которую мы с вами должны решить сейчас, предпочтительнее все-таки школа Керженцева. И не потому, что я по своей работе соприкасаюсь с Платоном Михайловичем как с полпредом в Швеции. И не потому, что он по вашему ведомству также проходит как член Президиума Всесоюзного совета по НОТ при ЦКК-РКИ. Гастев ведь тоже там состоит. А потому, что нам сейчас не разработки гастевского Центрального института труда нужны, сколь бы они ни были полезны на производстве: не думаю, что внедрение рациональных с психофизиологической точки зрения приемов перекладывания бумажек работниками наркомата сильно улучшит нашу работу и поможет укоротить бюрократизм. Нам надо прежде всего организовать продуманное и четкое взаимодействие членов нашего коллектива для бесперебойного решения возложенных на нас задач – а тут надо обращаться именно к концепциям Керженцева.

Ребятки переглянулись с многозначительными минами на лицах и, как мне показалось, не без некоторого удовлетворения.

– Так я жду результатов, – произношу с некоторым нажимом.

Инициативу на себя взял, к некоторому моему удивлению, Паша Семенов: