Жернова истории - Страница 58

Расстреляв семь патронов, даже не утруждаю себя подсчетом попаданий. Три первых пули ушли не то что «в молоко», а вообще мимо мишени. У Лиды успехи явно больше. Она приносит свою мишень: из семи выстрелов три десятки, девятка, две восьмерки, одна шестерка.

Следующие семь выстрелов позволили мне слегка реабилитировать себя после провальной первой серии. Лишь одна пуля ушла мимо мишени и одна – «в молоко». Остальные распределились так: одна восьмерка, шестерка, две четверки, двойка. Попадания были сильно разбросаны, но, в общем, тяготели к верхней правой части мишени. Двадцать четыре из семи. Раньше мой личный рекорд при стрельбе из пистолета Макарова составлял шестнадцать из трех.

Лида тоже улучшила результаты – четыре десятки, три девятки.

– Да, Виктор Валентинович, вам надо крепко подтянуться, – серьезно, без тени насмешки или иронии замечает моя спутница. – Пожалуй, придется в тир ходить каждый день.

Приехали! Зачем мне еще и этот геморрой? Но спорить не хочется, и я только печально вздыхаю.

– Ну-ну, не кручиньтесь! – покровительственно говорит Лида. – Научитесь. Если наган освоите, то из какого-нибудь пистолетика полегче будете все пули в десятку класть.

– Да, кстати, – спохватываюсь я. – Вы, помнится, мне как-то говорили, что можно такой пистолет раздобыть?

Теперь уже вздыхает студентка.

– Я знакомых ребят из ЧК (так она по привычке именует нынешнее ГПУ, точнее, с ноября прошлого года, ОГПУ) давно уже попросила. Но они даже для меня подходящего свободного ствола пока не подыскали. Мне вот кольт американский предлагали, но такой брать не хочется – он большой, тяжеленный, да и патронов к нему не добудешь. А из маленьких тоже ничего хорошего. Правда, ребята «Браунинг бэби» нашли, но про него говорят, что не слишком надежный, – развела она руками.

Ладно, похоже, эту проблему придется решать самому. Даром, что ли, в моем наркомате Спотэкзак существует? А пока потренируюсь с револьвером Нагана тульского производства. Машинка-то неплохая, но хотелось бы что-нибудь полегче и покомпактнее. Мне же не в бой идти…

Теперь каждый день после работы я тащился на Лубянку – стрелять. Со мной возился руководитель секции пулевой стрельбы А. А. Смирновский. Несколько раз рядом со мной тренировался энтузиаст стрелкового дела, во многом стараниями которого была налажена работа этой секции, – зам начальника политотдела войск ГПУ Московского округа П. С. Уралец. Вот этот стрелял вполне прилично, не чета мне, и наставления инструктора ему явно не требовались.

Проблему создавала нехватка патронов, и приходилось приплачивать за сверхнормативные, чтобы потренироваться как следует. Время от времени в тир заглядывала и Лида Лагутина – проверять, как занимается ее подопечный. Мои результаты понемногу улучшались, но медленно.

В один из не по-весеннему морозных мартовских дней – мне запомнилось, что это была суббота, восьмое марта, потому что я поздравлял Лиду с Днем международной солидарности трудящихся женщин, – в тире произошла неожиданная встреча. С лестницы вдруг донесся шум множества голосов, и в подвал ввалилась мужская компания. У всех под распахнутыми шинелями виднелись гимнастерки или френчи без знаков различия. Обернувшись, я почти сразу узнал в одном из вошедших начальника КРО ОГПУ Артура Христиановича Артузова (уж больно характерная у него была внешность). Чуть погодя в другом мужчине я заподозрил Генриха Ягоду (сейчас он, кажется, зам председателя ОГПУ). Кое-кто из остальных будил во мне смутные воспоминания, но определить, кто есть кто, я так и не смог.

Пока я разглядывал эту компанию, из-за спин вошедших вышел мужчина с крупным округлым лицом и воскликнул:

– Лида? Лагутина?

– Ой, Станислав Адамович! – И Лида кинулась вперед, а мужчина шагнул ей навстречу и заключил в крепкие объятия.

После обмена дружескими восклицаниями («Как у тебя учеба продвигается?», «А вы по нас в Питере не скучаете?», «А ты сама по ЧК не соскучилась?») Лагутина повернулась ко мне:

– Знакомьтесь, Станислав Адамович, это мой товарищ – Виктор Валентинович Осецкий из Наркомата внешней торговли. – С этими словами она вновь развернулась к мужчине и в свою очередь представила его: – Это Станислав Адамович Мессинг, он был моим начальником, когда я работала в МЧК.

Сюда что, чуть не вся коллегия ОГПУ пожаловала? Только Феликса Эдмундовича не хватает! Впрочем, наверное, так и есть – в разговоре, который вели между собой вошедшие, мое ухо выловило слова «заседание коллегии».

Между тем руководители ОГПУ подошли к огневому рубежу, и в тире зазвучали выстрелы, многократным грохотом отражаясь от стен закрытого помещения. Кое-кто из них стрелял из своего оружия, а кто-то, как и мы с Лидой, получил по нагану здесь, в тире.

Стреляли не все. Мессинг, стоя в стороне, переговаривался с невысоким худощавым мужчиной в очках, с маленькими усиками, почти полностью умещавшимися под носом:

– Миша, «окна» на финской границе нами плотно контролируются… – Тут он оглянулся и резко оборвал фразу, которую произносил громким голосом, пытаясь перекричать грохот выстрелов. – Но об этом потом.

«Окна» на финской границе? Они должны сыграть весьма важную роль в завязывающейся сейчас операции «Трест». Но показывать свою осведомленность, да и вообще интерес к операциям ОГПУ, совершенно не к месту. Ну крутят сейчас чекисты «Синдикат-2», скоро закрутят «Синдикат-4» и «Д-7». Так и пусть крутят. Без меня. Кстати, кто такой этот Миша? Вроде бы и его фотографию я когда-то видел, но сегодня мне так и не пришло никакой помощи внезапным озарением, позволяющим в нужный момент чудесным образом извлечь из головы отсутствовавшие там прежде точные даты, имена, цифры, факты.